Эсанти задумчиво перебирала листы. Некоторые из них были исписаны непонятными знаками.

Часы пробили 13 раз.

Сегодня часы пробили тринадцать раз.
Лэйтис улыбнулась и села за стол. Белый листок, перо, чернильница и много мыслей.
Девушка поправила подол платья и сняла перчатки. Тихо стукнув, со ступней упали туфли и вновь тишина. Сегодня был такой же день, что и вчера, вот только эти странные часы. Лэйтис всегда радовалась возможности побыть в тишине, но не сейчас, ни тогда, когда он сражался на войне. Она села писать ему письмо.
Слепая ночь прокралась в комнату, но метнулась испуганной птицей в угол, испугавшись множества свечей, расставленных на полу.
Девушка повернулась к окну.
Что нужно было писать.
Нечего. То, что её родители нашли ей достойного, по их мнению, мужа, что его сестра сбежала с бродячими музыкантами, а лучший друг, как раз и должен стать этим достойным мужем. Всё это казалось таким мелким по сравнению с одиночеством.
Лэйтис тихо шурша платьем, прошла по коридорам.
Ночной воздух встретил девушку стрекотанием цикад. Он рванул платье, растрепал волосы.
Сегодня хотелось летать. Хотелось быть птицей или мотыльком лететь на далёкое пламя и упасть, опалив невесомые крылышки.
Джон сказал, перед тем как уйти на смерть, что её будет оберегать ангел, неведомое создание. Но Лэйтис лишь улыбнулась, а сейчас ей так хотелось увидеть лицо ангела и сказать, что не может простить ему свою жизнь.
Сегодня часы пробили тринадцать раз и он не пришёл. Вернулись все, но только не он. Сказали, что Джон героически сражался и пропал.
Девушка взглянула в сад, так любимый ими когда-то. А сейчас он казался таким ненастоящим, игрушечным или же нарисованным акварельными красками. Сад был пуст. Ничего не выдавало жизни.
Порыв ветра, шелест, шорох и вновь тишина.
Полночь, но часы пробили тринадцать раз.
Ветер поёт, срываясь, плачет, таким знакомым голосом, рвётся в дом и шепчет только одно имя.
-Лэйтис.
По дому пробежала тень, зазвенели люстры, колыхнулись занавески.
- Лэйтис.
Девушка вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял неясный силуэт, за спиной были чёрные крылья. Лэй прикрыла глаза руками и отвернулась. Джон, её Джон умер. Она всегда знала, что всё должно закончится так. Всегда знала, но так не хотелось в это верить. Наивная девичья душа лелеяла мечту о счастье с любимым человеком. Но всё рухнуло из-за какой-то ненужной войны. Джон ушёл, когда должен был остаться, остаться с ней. А теперь его нет. Теперь за спиной лишь это созиданье, которое должно оберегать. Значит её Джон и вправду погиб. А он и не знал, как она любила его, что ждала. Лэйтис опустила голову и замерла. По законам жанра, её истерзанное сердце сейчас должно было остановиться и не позволить страдать дальше, но оно билось. Девушка вздохнула и сделала шаг к пустоте.
На плечо легла холодная рука, шелест крыльев и мягкий голос, где-то в голове.
- Но твой ангел всегда с тобой.
Вновь часы пробили тринадцать раз, и она проснулась от настойчивого стука в дверь и знакомого голоса.
- Лэйтис!

Эсанти устало стёрла с лица чёрную краску и уселась на скамью. Утомительное это дело - митинги. И начала читать.

Мечта.

Тяжёлые тучи расступились, выпуская на волю полную Луну. Серебряная красавица зевнула и залила всю округу серебряным светом, очищая мир от скверны.
Оли поёжилась и улеглась поудобнее. Полнолуние. Почему-то ей хотелось забиться в угол, спрятаться от её света, что пробрался во всевозможные уголки её комнаты. Не было такого места, которое не переливалось бы сейчас серебром. Девушка закрыла глаза.
Сон пришёл неожиданно, вместе с гостем, что опустился на её кровать и нежно коснулся волос, убрал непослушные пряди и прошептал тихо-тихо.
-Нам пора в путь.
Оли открыла глаза, не поднимая век, как это бывало во сне, и шагнула в проём окна за незнакомцем, отправилась в полёт над домами, так непохожими сейчас на те, что девочка привыкла видеть из окна своей высотки.
-Меня зовут Телал. Слышала обо мне?
Оли покачала головой.
-И правильно, рановато тебе ещё со мной знакомиться. Не бойся, - проговорил юноша, заметив смятение и страх в глазах девушки. – Я не за тобой пришёл. Я хочу тебе кое-что показать.
Он махнул рукой и, за спиной у него распахнулись чёрные, как смоль крылья. Летняя ночь вдруг обернулась зимой, холодной, одинокой. Там внизу было озеро, совершенно круглое, скрытое коркой льда. И лишь по середине этого геометрически-правильного чуда природы была вырублена прорубь. Свесив тонкие ноги в воду, там сидела девочка в лёгком летнем платьишке.
-Я хочу увидеть ангелов. – твердила она, перебирая ногами в воде, будто не чувствовала холода, хотя Оли уже не знала как согреться.
-Просто ты жива, - откуда-то из-за спины пояснил тихий голос Телала.
-А она?
-Мертва. Всего 5 минут назад, её задушил собственный отец. Она так хотела увидеть ангелов.
Оли вздрогнула и подошла к малышке. Девочка подняла на неё чёрные глаза и улыбнулась.
-Ангел.
По щекам девушки побежали слёзы. Она не могла поверить, что вот это чистое создание, эта девчушка, что так радостно сейчас улыбается, умерла. Телал подошёл ближе.
-Нам пора, - он протянул ладонь, и девочка нерешительно отпрянула. – Ну, я ведь показал тебе ангела.
Вздрогнув, Оли открыла глаза, она была одна, в своей комнате, но на подоконнике лежало чёрное перо из крыльев Телала, как напоминание о смерти.

Эсанти вздохнула, когда новечки закончили рассказ и раскрыла одну из много численных тетрадей.

ДИАЛОГ

-Ну, привет.
-Привет!
-Кто ты?
-А это разве важно?
-Наверное, нет…
-Наверное?
-Нет… да… всё, я запуталась.
-Ты хотела умереть?
-Хотела? Я сейчас хочу.
-Пробовала?
-Да.
-Правда?
-А что в этом такого? К каждому человеку приходит сметрь в своё время. Рано или поздно, но она приходит обычно сама, а я не хочу ждать.
-Ты странная.
-Уж какая есть.
-Тебе никогда не казалось, что ты сходишь сума?
-Не казалось, я уже сошла… и давно.
-Не говори так. Возможно, ты самая нормальная, единственная из всех этих людей. Странная.
-…
-Ты веришь в бога?
-Нет, и никогда не поверю.
-А в Сатану?
-Нет. Да… возможно.
-И ты можешь после этого спать?
-Могу. И сплю, без снов.
-Тебе ничего не снится?
-Ну почему же, снится, но лучше бы нет. Я каждую ночь вижу смерть, не свою, близких и дорогих людей.
-Поэтому ты одна?
-Возможно.
-У тебя красивая аватарка. Откуда она?
-Давно нашла в картинках?
-Ты рисуешь?
-Так немного. Людей без лиц и душ, скорее образы и мысли.
-Кто ты?
-Никто.
-Так не может быть.
-Я ангел, а ты не веришь в ангелов, значит я никто.
И тишина…

Эсанти заклыла глаза, вслушиваясь в музыку, игравшую из её наушноков. Сегодня её приснился странный сон. Девушка открыла глаза, глядя на небо и начала рассказ

Главное – не молчать о своей любви.
Стук тонких пальцев по столешнице, строгий взгляд серо-голубых глаз, тонкие губы, плотно сжатые в одну линию, напряжённые плечи, тревожные складки в уголках губ. Пальцы сжали бокал и метнули его в стену. Удар, фейерверк мерцающих стёкол и вновь, тишина. Только… тук, тук, тук… стук сердце. Длинные пальцы зарылись в волосы, провели по всей длине, изящная рука безвольно упала на колени. Губы сжались плотнее. Гибкая фигура взметнулась, резко поднимаясь со стула, что пошатнувшись упал. Серо-голубые глаза сверкнули яростью и тут же «остыли». Человек подошёл к окну, облокотился на подоконник, прижался горячим лбом к обжигающе холодному стекла, наблюдая за пляской снежинок. Перезвон мобильника, какая-то популярная мелодия. Человек нажал кнопку сброса и в удивлении взглянул, на высветившийся на дисплее номер. Звук удара и телефон разбивается о стену.
Скрип двери. Обеспокоенные серо-голубые глаза смотрят, на вошедшего. Тонкие пальцы судорожно сжались, кулаки побелели, на внутренней стороне ладони появились кровоточащие полумесяцы.
Вошедший опустил голову.
Человек вскочил и обессилено рухнул обратно на кресло, закрывая блестящие глаза руками. Напряжённые плечи вздрагивали, длинные волосы разметались, закрывая искажённое страданиями лицо.
Врач подошёл и ободряюще сжал плечо.
-Нам удалось спасти только ребёнка. С малышкой всё в порядке, но ей нужен отец.
Юноша вздрогнул и поднял глаза.
-Можно мне её увидеть?
Врач нерешительно кивнул
Юноша поднялся, пошатнувшись, схватился за кресло, но не думая о себе, направился за доктором.
Горячие ладони прижаты к стеклу, что отделяет коридор от палаты для новорождённых. Серо-голубые глаза смотрят на маленькое создание, на чудо, что подарила ему судьба и отняла самое важное взамен. Глаза малышки открылись. Ярко-синие, с длинными ресницами, как у матери.
Юноша сполз на пол.
-Как же я тебя ненавижу, - шептал он, всматриваясь в личико ребёнка, не замечая что, стоит на коленях посреди коридора.
Серое осеннее утро, дождь, холодная могильная плита. Юноша держит на руках свою дочь, их дочь, так похожую на его любимую. Рядом с плачущим каменным ангелом лежат две чёрные розы. Юноша опускается на колени.
- К тебе кто-то приходил. А ты говорила, что не нужна никому, - он замолчал, и крепче прижал к себе посапывающего ребёнка.
-Любимая… я никогда… прости, что никогда не говорил, как ты дорога мне, что не пытался удержать. Прости.
Юноша поднялся на ноги и положил рядом с розами веточку Ириса.
Дождь сменился снегом. Другой день, другое утро.
Он вновь приблизился к могиле. На чёрном мраморе лежали свежие розы. Юноша упал на колени, не отпуская малышку.
-Кто-то тебя любит сильнее меня.
Ветер завыл, будто подтверждая его слова. Юноша закутал ребёнка в одеяльце и положил на скамью.
-Вернись! – крик потряс старое кладбище. Леденеющими пальцами он впивался в землю, пытаясь разрыть, добраться до чёрного гроба.
-Умоляю, вернись… - он обессилено упал на плиту. Плечи сотрясались от боли, рвущейся наружу. Прикосновение тёплой руки и тихий шёпот.
-Котёнок, - такое знакомое тело, прильнувшее, прижавшиеся. Он замер, пытаясь подлить эту иллюзию, этот бред. Она отстранилась и юноша обернулся. Перед ним, в чёрном плаще и неизменном сером шарфе стояла его мечта, его любовь. Она раскинула руки. Он влетел в её объятия. Прижал.
На скамеечке завозилась их дочь. Девушка подняла и прижала к себе малютку.
-Пойдём домой, котёнок, - тихий голос, такой знакомый и любимый.
И они ушли в серое осеннее утро, которое уже не было таким холодным

Один день сумасшедшего…
Дождь за окном плачет, скребётся в окно. Смятая пачка сигарет полетела в угол. Рихард прошёл по квартире, выключая везде свет. Он уже и забыл, как должно выглядеть солнце.
Он ждал.
Он ждал снега.
Рихард всегда считал, что это перья из ангельских крыл, но будто издеваясь, за окном был только дождь. Рихарду было на всё наплевать. Он сидел в темноте. Хотелось курить.
Темнота, будто сговорившись с тишиной, окутала всё вокруг. На запотевшем окне кто-то написал: «Люблю!» но Рихард был никому не нужен.
Тишина, хихикнув, продолжила игру. Её забавлял этот глупый смертный. Разве он не знал, что если выйти на улицу, то он не будет одинок, что там масса таких же скитальцев.
Но Рихард сидел на полу, комкая, пустую пачку от сигарет.

Мелисса села в маршрутку. На сумке с кровавым музыкантом было написано название известной группы. Нажала Play, и голос запел о проклятых землях, о чужой душе, об отшельнике, чьё сердце было сосредоточием зла и о свободном ангеле.
Девушка была из тех, о ком забывали, стоило ей отвернуться. Мелисса вздохнула. Трудно быть полной, когда мир крутится вокруг худеньких пустышек, не обременённых мозгами. Прислонившись к холодному стеклу, взглянула на диск солнца. Яркие лучи почему-то не резали глаза. Наверное полому же и по щеками бежали слёзы. Но никто не замечал, никому не было дела. Мелисса вышла на первой же остановке и побрела. Куда? Зачем? Просто ей надо было побыть в одиночестве.
Она все помнила, все лица тех, кто признавался ей в любви, а потом бросал. Она ждала любви, но получала лишь боль. Её сердце не разбили, а распяли на признаниях, смешках за спиной, на косых взглядах. И она отреклась от этого мира. Она стала посланницей ночи.
В полночь, когда выходила полная Луна, Мелисса отправлялась гулять по облакам, красивая и одинокая.
Но она не замечала, как снизу за ней наблюдали влюбленные глаза. Что он считал её самой красивой.

Тишина.
Как это странно перед боем.
Старики говорили, что тишина – предвестница беды, что те, кто слышал перед боем лишь тишину умирали. Сейчас это казалось полной ерундой. Ведь не мог же погибнуть весь взвод? Или же мог?
Маршал последний раз затянулся и передал сигарету кому-то из солдат. Его совсем недавно прислали с пополнением, он даже не успел со всеми познакомиться, а уж про имена и говорить не приходилось.
У него дома осталась дочь. Только из-за неё он здесь. Надо же кормить ребёнка.
Маршал вынул фотографию.
Взрыв…
И тишина….

Керли крался среди кустов. Нелёгкое это дело, быть магом. Рыжие или скорее красные волосы всегда выдавали его природу. Юноша вздрогнул и замер.
Где-то недалеко завыли собаки.
Всё….
Засекли.
Выследили.
Загнали, как кабана.
Керли сорвался с места, на бегу вспоминая простейшее заклятие перемещения, но на этой земле, магией он даже костёр разжечь не смог.
Удар.
Темнота.
Боль в вывернутых руках.
Запах паленого.
Огонь, беснуясь, приник к слуге сатаны, сдирая с него одежду, пожирая красные волосы.

Она шла оглядываясь. Длинное платье скрывало фигуру, длинные ноги, что ещё распаляло желания преследователя. Он гнал свою, ещё не подозревающую ничего, жертву.
Белые волосы развивались. Она всё шла вперёд, не слыша за спиной дыхания, не чувствуя жадный взгляд, лишь иногда останавливалась, перевести дыхание и продолжала путь.
Он облизал пересохшие губы и бросился вперёд, ломая кусты, к ней. Крик. Вкус крови на языке, такой дурманящий, влекущий. Зверь сжал хрупкое тело в объятьях, будто убаюкивал, мурлыкал что-то в маленькое ушко, перебирал белоснежные локоны, что теперь были залиты кровью.
-Дорогая, тебе красный цвет очень идёт!
Зверь оскалился, почувствовав новую жертву, что посмела в ночь полнолуния явиться в его лес и безнаказанно тут бродить.
Он усмехнулся, понимая, что сегодня день Волка, что он получит ещё много свежей крови.

Лилей уселся на диване и выключил телевизор. Сегодня показывали странные фильмы. День сумасшедшего.
вторник, 14 марта 2006 г

Смех.

Вдруг раздался смех. Он сидел на подоконнике и смотрел вниз, свесив ноги. Он смеялся, чего не было уже целую вечность. А сейчас он смеялся, не так как в детстве. По-другому. Это был смех сумасшедшего. Он провёл рукой по коротко остриженным волосам и вновь рассмеялся. Белая рубашка была расстегнута. Он сидел и качал ногами, всматриваясь в вечернее небо. Хотя… хотя уже наступила ночь, а он и не заметил, ведь она ушла… ушла навсегда.
Когда-то он боялся одиночества, боялся потерять её, боялся, что однажды проснётся один, что она предпочтёт другого. Сегодня это произошло. Она не вернулась домой с института, позвонила и сказала, что будет ночевать у подруги, что ей надо подумать.
И всё. Повесила трубку.
Она чего-то недоговаривала, голос ощутимо дрожал.
Ночь вспыхнула миллиардами звёзд. Они так любили на них смотреть, но она сейчас далеко и в этом виноват он. Он не смог удержать, что-то не понял, что-то не сделал, не услышал. Хотя, она никогда не жаловалась.
Он схватился за голову.
Она хотела ребёнка, а он посмеялся в тот вечер, сказал, что ещё рано, что всё ещё может измениться. Он видел, как посерело её лицо, как она нервно сжала губы, но ничего не сделал, ушёл на кухню. А она завернулась в одеяло и уснула на кресле.
Вновь раздался смех, и он поднялся на ноги, выпрямился в оконном проёме.
А ведь он хотел ребёнка, он ждал момента, что бы поговорить об этом, но навалилась работа, устал и сорвался. Он помнил полные отчаянья глаза, как она прикрыла губы ладошкой и отошла к стене.
Он, было, шагнул в темноту, но….
Телефонный звонок.
Её голос, такой родной.
Она что-то говорит, просит прощения и затихнув на миг, произносит.
- Я беременна…
он смеётся, только сейчас это смех из детства, счастливый смех.
- Приходи домой, любимая…

Эсанти устало вздохнула и опустилась на скамейку под казырьком. Чтобы весенний дождик не попадал на лёгкую куртку. Сегодня было пасмурно, да и настроение было соответствующее. Девушка открыла торбу. Среди множества тетрадей лежала одна, с чёрной кожаной оложкой. Открыла и начала читать тихим голосом.

Засыпай

Она спала, уткнувшись носиком в подушку. Тёмные пряди волос разметались, предавая ей ещё большее очарование. Припухлые губки были чуть приоткрыты. Она повела плечами и перевернулась на спину, прикрыв глаза ладошкой. Одеяло упало на пол.
Шорох.
Одеяло приподнимается невидимой силой и укутывает девушку, согревает.
-Спи, любимая.
Она вздрагивает и открывает сонные глаза. Садится. Оглядывает комнату. Они расстались 3 года назад. Она хотела умереть, когда он ушёл, но не смогла. Он ушёл и не знал, что она ждала ребёнка, их ребёнка. Он ушёл, а она не стала останавливать. Через три дня раздался телефонный звонок и, бездушный голос сообщил, что он, самый любимый человек на свете, вскрыл себе вены, что он ждал её прихода.
А сейчас прошло три года. В маленькой кроватке тихо сопела их дочь.
Девушка обняла плечи. Солёные слезинки бежали по щекам, не желая останавливаться. Прикрыла глаза, вспоминая его лицо. Она так и не смогла простить его, простить – значит отпустить, отпустить – значит забыть. А она любила.
Её всегда казалось, что он был рядом, охранял её сны до самого рассвета, убаюкивал их дочурку, напевая одному ему известные сказки. Она опустилась на подушку.
Скрип половиц.
Колыхание занавесок.
Она прикрыла глаза и улыбнулась.
Сон укутывал сознание пуховым одеялом.
Он присел на кровать, чуть касаясь её волос. Нагнулся к маленькому ушку и прошептал.
-Любимая, засыпай. Я всегда буду с тобой.

Ты пришёл…
Ты пришёл…
Ты вновь вернулся просить прощения.
Смешно.
Почему ты так уверен, что прошу?
Наверное, привык видеть в моих глазах, что я ждала, ждала твоего возвращения, поэтому ты пришёл сейчас, надеясь, что мои глаза не изменились.
А я не знала, что делать.
Ведь ты предал меня.
Как ты думаешь, я простила?
Нет!
А прошу когда-нибудь?
Нет! Ни за что! Никогда! Предатель…
Теперь пришла твоя очередь опустить глаза и слушать, то что накипело в моём сердце. Ты стоишь, нервно сжав, побелевшие от напряжения, пальцы. Теперь ты должен слушать, как я ухожу.
Ну что ты молчишь? Нечего сказать?
А раньше ты мог долго говорить. А теперь молчи и слушай, как разбивается твоё сердце, точно так же, как ты разбил когда-то моё.
Надеюсь, тебе больно!
Зачем ты вернулся?
Ведь говорил, что уходишь навсегда, а сейчас стоишь и ждёшь.
Чего ты ждёшь? Хоть кивни, если я окажусь права.
Прощения?
Любви?
Хотя бы надежды?
Ах, вот оно что!
Ну, что ж.
Говори.
Молчишь?
Твоё дело.
Да, садись уже, рассказывай, что да как.
Женился? А когда?
Ну, что ж, поздравляю, но зачем ты тогда ко мне пришёл?
Бедная…
За что ты так с ней? Вообще не понимаю, как она не тебя клюнула? А я? Что я?
Я глупая была. А она же умная.
Знаешь, а я думала, много думала. О тебе, о нас, хотя какое там… нас ведь больше нет. Но я всё равно думала. За что ты так со мной? Ну, понимаю, не красавица, но это же не повод, всё вот так, ради какой-то. Господи, ты ведь даже не знал её толком. А я. Я всегда могла бы быть рядом и любить, как никто не любил. Она ведь не выдержит и уйдёт… уж поверь мне. А я бы выдержала, но разве это сейчас чего-то стоит. Просто слова.
Тебе пора уходить!
Вижу, что не хочешь. Глаза у тебя всё те же, добрые, но я их ненавижу.
Знаешь, а вот я знала, что ты прейдешь рано или поздно, и даже речь приготовила, но ты даже этот план испортить смог и пришёл слишком поздно.
А сейчас уходи.
И не смей возвращаться!
Ты ведь вернулся просить прощения?
Уходи.
У мёртвых прощения получить невозможно.
Мёртвые не умеют говорить, они только помнят. А раз помнят, то не могут простить.
Хм… цветы…
Ну, что ж, спасибо.
А теперь уходи.
воскресенье, 29 января 2006 г.

Эсанти поправила серебристое одеяние. ветер нашёптывал очередную историю из чьей-то жизни, может быть из её...

Другой мир.
Кто-то сказал, что умирать страшно. Нет, что вы, ещё страшнее жить. Наверное, поэтому многие выбирают именно смерть. Ведь проще вскрыть себе вены острым лезвием, чем справиться с невозможностью этого мира.
Маери была одной из многих, обычным «синим чулком». Ничем не примечательная девушка с заурядной внешностью и поведением. Но у каждого человека есть обязательно какая-то отличительная черта, так уж в мире повелось. А у Маери, казалось, не было даже этого. Но она умела писать. Хотя, разве умела? Просто изливала все переживания на белые листы, бумага ведь всё стерпит. И девушка писала, раз, за разом вспоминая всё новые моменты, давая имена всё новым героям.
Но как трудно оставаться в реальном мире, когда есть рядом другой, более совершенный, более подходящий такой девушке. И однажды она ушла в него и не вернулась.
Казалось, кто бы мог сожалеть об этом. Да никто. Слишком уж незначительная утрата, хоть это и утратой-то не назвать, так как когда уходит человек, всегда находится хоть кто-то, кто оплачет, а с Маери всё по-другому.
Никто не заметил тишины в комнате, опустевшей школьной парты. Даже родители забыли имя той, что жила тихо жила на чердаке, не проявляя никакого интереса к жизни, что окружала её.
Говорят, если человек находит себя, то ему больше ненужно ничего в этом мире. Маери нашла. Но что-то найдя, нужно что-то потерять. А что потеряла она? Связь с внешним миром? Любовь и уважение друзей?
Нет.
Никто не замечал пухленькую девочку на последней парте, никто не провожал до дома, никто не встречал, спрашивая об уроках. У неё была лишь печатная машинка, стопка чистых листов и свой мир, в котором всё так, как должно быть, где люди не разучились любить не за красоту внешности, а за прекрасную душу, где есть, о чём мечтать.
понедельник, 30 января 2006 г.

Боль.
Когда она ушла, мир Тиля разбился на тысячи осколков. Нет, не на блестящие хрустальные части, а на кусочки тьмы. Мари всегда, одним своим видом умела разогнать все печали. В ней светилось маленькое солнце. Поэтому они и расстались.
Глупо? Нет, совсем нет.
У неё было большое и доброе сердце, но свою доброту девушка дарила всем подряд, кто бы не попросил помощи. А Тиль не умел и не хотел делиться, только не ею. И однажды они расстались. Она сама ушла, что бы её не держал ревнивый возлюбленный и не мешал помогать нуждающим.
И пришла пустота, нет, не боль. Тут почему-то не было боли. Лишь странная обречённость и неверие, что всё вот так закончилось, что 5 месяцев их счастливой жизни вылетели в трубу. 5 месяцев – это много или мало? Для него – это очень много, а для неё… самое страшное было услышать, что она не любила, что он ей понравился как человек. И когда Тиль признался ей в любви, пожалела и ответила взаимностью. А все эти месяцы, она пыталась полюбить его, но не смогла.
Когда она это написала ему, (нет, не сказала лично, а послала электронное письмо) до его дня рождения осталось каких-то 6 дней или даже меньше. Разве сейчас это имело значение? Ха!
Тиль строил планы, а тут такое и всё, пустота.
Очень страшно потеряться в своём собственном отчаянье, но тут появилась она. Просто возникла из неоткуда. Ей тоже было плохо, в её душе так же жила пустота. Наверное, их встреча была предопределена свыше, но… ей не нужна была его любовь, ей нужна была боль, что бы заглушить чувство одиночества. И он принял игру. Но единственное чего Тиль не мог учесть, так это чувств, возникших к этой непонятной особе.
-Что между нами?- часто спрашивала она.
-Боль и страсть!- в тон ей, отвечал он севшим голосом.
Она грустно вздыхала и уходила, что бы с закатом вновь постучаться в эго дверь. Тиль её любил, но скажи он об этом, она бы пропала. А так она приходила. И будет приходить. Ведь между ними любовь, но они перепутали её с болью и так им проще верить…
четверг, 2 февраля 2006 г.

Эсанти закрыла Ноут-бук. Сегодня вышло солнце и, девушка, прикрыв глаза, наслождалась теплом. Рассказ рождался сам собой...

Интернет-вселенная.
Говорят, что судьба хранит дураков. Тогда Гарри был именно дураком. За всю свою жизнь он сделал столько глупых ошибок, что страшно становилось, но он выходил победителем почти всегда. Но единственное чего он не мог терпеть, так это одиночества. Он ведь всего лишь человек. Гарри создал вокруг себя империю, что подчинялась только ему и существовала только ради удовлетворения его нужд и желаний. Но это всё равно не давало ощущения счастья.
Каждый вечер он, король всего мира, садился за компьютер и уносился в совершенно другую вселенную, где он всего лишь человек, а не бог, не король. Гарри мог говорить, что ему нравится, и любил, как хотел.
-Привет.
-Здравствуй.
-Я ждал весь день, что бы увидеть тебя.
-Правда?
-Да… а ты ждала?
-Нет.
-Нет… как день прошёл?
-Мимо.
-Это как?
-Очень просто. Весь день провела в окружении совершенно ненужных и непонятных личностей.
-А зачем?
-Так надо. А ты, что весь день делал?
-Тебя ждал.
-И всё?
-Нет. Работать пытался. Знаешь, я так устал. Мне надоели эти игры, и хочется по-человечески отдохнуть.
-Я уезжаю завтра.
-Куда? Значит ты больше не сможешь приходить?
-Почему не смогу. Там тоже есть Интернет.
-Но я думал приехать к тебе.
-Зачем?
-Я… я люблю тебя.
-Глупый. Зачем ты так. Это ведь всего лишь игра.
-Ты действительно так считаешь?
-Да. Это ведь так. Или ты действительно думаешь, что тут есть хоть что-то настоящее? Что тут может родиться такое непонятное чувство, как любовь?
-…….
-Ты и, правда, так думаешь. А зря. Неужто жизнь до сих пор не научила, не доверять людям.
-Научила. Но я поверил тебе. Только не смейся.
Гарри отвернулся от экрана. Теперь был разрушен и этот тщательно выстроенный мир. Он пожертвовал жизнью ради обустройства этой самой жизни и так и не понял, где совершил ошибку.
четверг, 2 февраля 2006 г

Он умел разговаривать со змеями.
Он умел разговаривать со змеями. Говорили, что на это способны только ифриты или факиры, но в нём не было ничего восточного, даже цвет кожи и тот белый, как парное молоко. Он предпочитал глядеть на мир сквозь стёкла тёмных солнечных очков, выкрашивал волосы в чёрный цвет и, плотно запахнув плащ, надвигал шляпу на глаза. Он старался сливаться с толпой, ничем не выдавая своего присутствия, но если кто-нибудь встречался с ним взглядом, то тонул в сером тумане волшебных глаз, замерзал от холода, что таился в самой глубине. Тонкие губы либо были плотно сжаты, либо их искривляла усмешка, что очень подходила леденящему взгляду. Он играл на пианино, хоть ему подошла бы гитара. Но тонкие, холёные пальцы, привыкли касаться чёрно-белых клавиш, ласкать, добиваясь непонятно-завораживающих звуков. Только тогда его губы складывались в настоящую, светлую улыбку, взгляд оттаивал, проливаясь слезами, катившимися по бледным щекам. И он начинал петь на непонятном никому языке, но перед случайными слушателями начинали цвести цветы, возникать сказочные замки, гордые рыцари, неприступные красавицы в тонких одеяниях. Волшебство и непонятная магия сочилась из каждой поры этого невероятного человека, что не признавал никаких законов, кроме своих собственных, что частенько разговаривал я ветром. Черная чёлка всё время падала ему на глаза, лёгкий взмах ресниц. Закрывал крышку пианино, вновь оставив сказку без конца, уходил, лишь закатывая глаза на нелепые просьбы, продолжить. Верил ли он в Бога? Нет, он ни во что не верил. Знал ли он истину? На этот вопрос, его брови изумлённо поднимались вверх, и он отвечал грубостью. Он был другим, неприступным аристократом с холодным сердцем и хорошей родословной. Но кто-то смог пробить это напускное безразличие, согрел и оживил сердце, но потом этот кто-то ушёл, не оставив ответа на один вопрос: «Зачем?». И теперь, этот странный юноша бродит по миру, пытаясь найти ответ.
Он умел разговаривать со змеями и лишь им он не лгал, потому что они знали все ответы.
среда, 8 марта 2006 г

Во имя смерти.

-Здравствуй, любимая.
«Здравствуй».
-Я пришёл. Хоть и говорил, что больше не появлюсь. Надеюсь, ты рада меня видеть,- он неловко улыбнулся, чуть прикрыв глаза.
«Я ждала тебя. Долго ждала».
Он присел рядом и опустил голову.
-Знаешь, я принёс тебе цветы,- у него в руках белел букет роз.- Я помню, что тебе очень они нравятся или нравились. Ведь прошло столько времени, и ты могла изменить пристрастия.
«Спасибо, мои любимые».
-Я не знаю, что сказать и как вымолить прощенье.
Он опустился на колени, запуская руку себе в волосы, будто пытался что-то судорожно вспомнить.
«Не надо. Ты не виноват».
-Прости меня, любовь моя. Я так виноват. Прости!- он почти выкрикнул эти слова. – Руана, я так хотел быть с тобой всегда. Прости мою слабость.
«Ты не виноват, любимый».
Он сидел молча, улыбаясь каким-то далёким мыслям. Возможно - это были воспоминания. Его прошлое. Их прошлое. Всё было будто вчера. Он говорил, что никогда не уйдёт, что они всегда будут вместе. Но тут всё изменилось и, он ушёл.
-Руана…
«Да, любимый».
-Я так хочу остаться с тобой, позволь.
«Нет, это, к сожалению не возможно. Не кори себя в этом. Тут никто не виноват.»
-Я хочу к тебе.
Порыв ветра сорвал последние листья, воспоминания об осени, взъерошил его непослушные волосы, забрался под плащ.
-Можно мне к тебе, любимая?- взмолился он, падая на колени.
-Нет!- прокричал ветер.- Ещё не время, любовь моя.
-Я подожду,- ласково проговорил он и прикоснулся губами к надгробной плите. Положил букет роз и ушёл в ночь, что бы вернуться.
Надпись на плите гласила: Руана Росс. 1975-2005. «Любимая, прости меня. Хотя бы во имя смерти!»

Найти и уничтожить.

-Мама, мамочка!!!!- кричала девушка.
-Ада, Ада проснитесь…- горничная испуганно схватила её за плечи.
-А? Что? Где?- сонным голосом проговорила девушка, наконец, садясь.
-Мисс, вы вновь уснули в ванной.
-Беата, спасибо. Ты свободна.
Горничная покачала головой, но всё- таки вышла.
Ада огорчённо выругалась, вылезая из ванной. Снова это сон. Девушка вошла на кухню. Махровый халат щекотал каждый сантиметр её кожи.
Снова сон. Он преследовал, не давал отдохнуть. Ада опустилась в кресло, за свой любимый стол, на котором лежала толстая тетрадь в кожаном переплёте.
Первая страница: «13. 02. 06. Лондон. Я нашла его… он здесь… я его чувствую кончиками пальцев, ещё мгновение и моя рука сожмётся на его горле, унося жизнь. Он знает, что я пришла за ним. Он всегда знал, что так будет...»
Ада усмехнулась. Как же давно всё это было. Новая перевёрнутая страница, новое число, новый город и он снова ускользает, пропадает, как только она подбиралась совсем близко.
Пролистав тетрадь до чистой страницы, Ада вывела очередную дату и город: «21. 11. 09. Берлин…»
Сегодня, там должна появиться очередная надпись, рассказывающая о победе или очередной неудачи.
-Мама…- прошептала девушка, проводя кончиками пальцев по фотокарточке, лежащей в самом конце. - Мама я нашла его.
И снова сон. Он так реален. Хотя это не сон, а память.
Мама, лежащая в луже крови. Красивая, даже тогда. И он, это человек… нет не человек. Он дьявол. Убийца. Склонился над ней и что-то шептал, перебирая её длинные волосы.
А она, Ада, просто стояла и смотрела, как он поднял на руки тело её матери и ушёл в темноту. Просто смотрела, как дождь смывал кровь с асфальта.
А что она могла?
Многое…
Осознание этого и подпитывало жажду мести, что толкала девушку идти вперёд и искать убийцу. И она, наконец, нашла.
Он ждал её.
- Я убью тебя, слышишь?- кричала ада, выхватывая меч.
-Убьёшь? А что я тебе сделал?- проговорил он, откидывая окурок в сторону.
-Ты знаешь!
-Нет.- Рэй рассмеялся. Он играл как всегда. Он никогда не врал, просто не договаривал или играл очередную роль.- Как я понимаю, ты пришла мне мстить. Но за что?
-Ты… ты дьявол…
-Я Элена называла меня ангелом,- синие глаза презрительно сощурились, но продолжали смотреть на Аду.
-Не смей произносить имя мамы, убийца! Ты убил её…
-Я? А ты уверена?
-Да! Я всё видела,- кончик меча коснулся кадыка мужчины.
-А что если и я убил её? Что ты можешь мне сделать?
-Я убью тебя!- голос девушки сорвался, из глаз потекли слёзы. –Убью…
-Какая смелая малышка,- он смеялся, проводя тонкими пальцами по своим длинным белоснежным волосам.- Убей! Чего же ты медлишь?
-Ты… ты…- девушка не могла пошевелиться.
- Ты не причинишь мне вреда, Ада. Иди сюда. Ближе…- Рэй обнял её за талию. - Ты смелая, но глупая малышка.
Удар ножом и тело упало на асфальт. Рэй наклонился к бездыханной девушке.
-Ада, Ада. Я же говорил, что она пренадлежит только мне. А ты так глупа, что так и не смогла понять, что я бы никогда не причинил бы ей вреда. Теперь есть только я и она.- Рэй выпрямился и, сев в машину, достал тетрадь.
«21. 11. 09. Берлин… Найти и уничтожить.»- гласила запись.
«Уничтожена!»- дописал мужчина и уехал в ночь. Туда, где жила, теперь, только его любимая женщина.