Дж. Х. Джебран
Перед рассветом
Молчи, о сердце. Простор не слышит тебя.
Молчи. Эфир, полный стенаний и слёз, не разнесёт по свету твоих песен и гимнов.
Молчи. Призраки ночи не расслышат шепота твоих тайн, шествия тьмы не остановятся перед твоими сновидениями.
Молчи, о сердце, молчи до рассвета. Кто терпеливо ждёт утра, встретит его сильным. Кто жаждит
света, сам желанен свету.
Молчи, о сердце, и слушай меня.
Во сне я видел чёрного дрозда; он пел над кратером извергающегося вулкана.
Я видел лилию, поднявшую свою головку над снегами. Я видел нагую нимфу, танцующую среди могил.
Я видел ребёнка, который, смеясь, играл черепами. Я видел всё это во сне. А когда я проснулся и посмотрел
вокруг, то увидел ревущий вулкан, но не было там дрозда и не было слышно его песен.
Я увидел, как снега легли на поля и долины, белым саваном укутав наподвижные тела лилий.
Я увидел ряды надгробий, застывших в вековом молчании, но никто не кружился там в танце и никто не
склонился в молитве.
Я увидел гору черепов, но смеялся при этом лишь ветер. Наяву я увидел только печаль да горе. Куда же
ушли радость и счастье сна? Куда скрылись прекрасные сновидения? Как случилось, что исчезли их дивные образы? И сможет ли душа терпеть и ждать, пока сон не вернёт её грёзы и надежды?
Слушай меня, о сердце.
Вчера душа моя была старым могучим деревом с корнями, доходившими до самых глубин земли, и с ветвями, простертыми в бескрайние небеса.
Душа моя расцвеля весной, а летом принесла плоды. Когда же настала осень, я сложил эти плоды на серебрянные блюда и поставил их у дороги. Путники брали плоды и ели, а потом шли далише.
Но вот миновала осень, и ликование сменилось плачем и стонами. Тогда я взглянул на блюда и увидел лишь один плод -- плод, оставленный людьми мне. Я взял его и съел. Он был горше колоквинта и кислее незрелого винограда. И тогда я сказал себе: " Горе мне! Проклятья вложил я в уста людей и ненависть в их тела. Что же сделала ты, душа, с той сладостью, которую твои корни взяли из недр земли, с тем ароматом, которым наполнил твои ветви солнечный свет?"
И я вырвал могучее старое дерево моеё души. С корнем вырвал я его из почвы, где оно росло и крепло.
Я вырвал его из его прошлого и заставил его забыть о том, как тысячу раз сменяли друг друга весна и осень.
А потом я посадил дерево моей души на новом месте. Я посадил его в поле, далёком от путей времени. Я
бодрствовал рядом с ним, говоря себе, что безсонные ночи приближают нас к звёздам. Я поил его своей
кровью и своими слезами, говоря, что кровь придаёт плодам аромат, а слёзы -- сладость.
И опять пришла весна, и душа моя расцвела вновь.
Летом она принесла плоды. Когда же настала осень, я собрал их и положил на золотые блюда. Я поставил
блюда на перекрёсток дорог, но никто из людей, проходивших мимо, не протянул к ним руки.
Тогда я сам взял один плод и съел его. Он был сладок, как мёд, свеж, точно воды райской реки аль-Кяусар,
вкусен, как вино вавилонское, и ароматен, будто дыхание жасмина. И я воскликнул: "Люди не хотят, чтобы я
вложил в их уста благословение, а в их тела истину: ведь благословоние -- дочь слёз, а истина -- дочь крови".
Потом я вернулся и сел в тени дерева моей души, одиноко стоявшего в поле, вдали от путей времени.
Молчи, о сердце, молчи до рассвета.
Воздух впитал в себя слишком много запахов, но не станет пить твои вздохи.
Слушай меня, о сердце.
Вчера моя мысль была кораблём; волны морей швыряли его, а порывы ветра бросали от берега к берегу.
Ничего не было на корабле моей мысли, ничего, кроме семи сосудов с красками, чистыми и яркими, словно радуга.
Время шло, и наскучило мне носиться по морским волнам. И я сказал себе: "Пусть вернётся пустой корабль моей мысли в страну, где я родился".
И тогда стал я красить борта моего корабля. Я выкрасил их краской жёлтой, как закатное солнце, зелёной,
как сердце весны, голубой, словно небесная глубь, и красной, точно вечная заря. На парусах и на корме нарисовал я дивные картины, поражающие воображение и радующие взор. Я завершил свой труд, и корабль моей мысли полетел, подобный видениям пророка, в бескрайнем просторе между морской бездной и небесами.
И вот он подошёл к родной пристани. Люди высыпали мне навстречу. Они кричали и славили меня,и под
звуки тамбуринов и свирелей ввели меня в город.
Они это сделали потому, что корабль мой был ярко раскрашен и расписан.
Никто не заглянул внутрь корабля моей мысли.
Никто не спросил, что привёз я из-за моря.
Никто не понял, что корабль мой пуст.
И тогда я сказал себе: "Я обманул людей. При помощи семи сосудов с красками я обманул их глаза и их
разум".
Прошёл год, и я вновь взошёл на корабль моей мысли и отправился в плаванье.
Я отправился к восточным островам и собрал там мирру и ладан, алоэ и сандаловое дерево и погрузил всё это на корабль.
Я отправился к западным островам и привёз оттуда золотой песок и слоновую кость, яхонты, изумруды и
разные самоцветы.
Я отправился к северным островам и вернулся оттуда с шелками, кружевами и пурпуром.
Я отправился к южным островам и привёз оттуда щиты и латы, булатные мечи, крепкие копья и другое
оружие.
Я наполнил корабль моей мысли редкостными дарами земли и вернулся к родной пристани. Я говорил себе: "Мой народ прославит меня, он введёт меня в город с пением и музыкой, теперь я заслужил это".
Но вот я достиг цели, и никто не вышел встречать меня. Я вступил на улицы города, и никто не взглянул на меня.
Тогда я стал на главной площади и громким голосом поведал людям, какие сокровища и диковины я им
привёз. Но они смотрели на меня и смеялись, а в глазах их я видел насмешку. И они от меня отвернулись.
Изумлённый и опечаленный, вернулся я на берег моря. Но, едва взглянув на кравбль, я понял всё. Раньше
мне было не до этого: "Волны морские смыли краску с бортов моего корабля, они стали словно кости, выбеленные дождём. Ветры, штормы и палящее солнце стёрли рисунки с парусов, и они повисли, точно старые выцветшие тряпки. Я сложил драгоценности и диковинки в простой деревянный ящик, пустил его по
волнам и вернулся к своему народу. Но народ отверг меня, потому что глаза людей видят лишь то, что лежит
на поверхности".
Тогда я покинул корабльмоей мысли и ушёл в город мёртвых. там я сел среди могил, раздумывая об их тайнах.
Молчи, о сердце, молчи до утра. Буйный вихрь глумится над шёпотом твоих глубин, а пещеры, долины не
откликаются эхом на звон твоих струн.
Молчи, о сердце, молчи до утра. Кто терпеливо ждёт утра, того оно с радостью примет в свои объятия.
Вот восходит заря, о сердце. Говори же, если можешь.
Вот оно, шествие утра, о сердце. Оставило ли безмолвие ночей в глубине твоей песню, которой ты встротишь утро?
Вот стаи голубей и дроздов носятся над долиной. Оставил ли ужас ночи твёрдость в крыльях твоих, чтобы
лететь вместе с ними?
Вот пастухи выводят стада из загонов. Оставили ли тебе призраки ночи решимость, чтобы пойти за ними
в зелень лугов?
Вот юноши и девушки медленно идут к виноградниам. Разве ты не встанешь и не пойдёшь вместе с ними?
Вставай и иди вместе с зарёй! Ведь ночь уже миновала, и ночные страхи исчезни вместе с чёрными снами.
Вставай, о сердце, и пой во весь голос. Ведь тот, кто поёт вместе с утром, -- сын мрака.